Дмитрий Мережковский. Поэзия: стихотворения и поэмы
Франческа Римини (Порой чета голубок над полями...)
ФРАНЧЕСКА РИМИНИ
Порой чета голубок над полями
Меж черных туч мелькнет перед грозою,
Во мгле сияя белыми крылами;
Так в царстве вечной тьмы передо мною
Сверкнули две обнявшиеся тени,
Озарены печальной красотою.
И в их чертах был прежний след мучений,
И в их очах был прежний страх разлуки,
И в грации медлительных движений,
В том, как они друг другу жали руки,
Лицом к лицу поникнув с грустью нежной,
Былой любви высказывались муки.
И волновалась грудь моя мятежно,
И я спросил их, тронутый участьем,
О чем они тоскуют безнадежно,
И был ответ: «С жестоким самовластьем
Любовь, одна любовь нас погубила,
Не дав упиться мимолетным счастьем;
Но смерть — ничто, ничто для нас — могила,
И нам не жаль потерянного рая,
И муки в рай любовь преобразила,
Завидуют нам ангелы, взирая
С лазури в темный ад на наши слезы,
И плачут втайне, без любви скучая.
О, пусть Творец нам шлет свои угрозы,
Все эти муки — слаще поцелуя,
Все угли ада искрятся, как розы!»
«Но где и как, — страдальцам говорю я, —
Впервый меж вами пламень страстной жажды
Преграды сверг, на цепи негодуя?»
И был ответ: «Читали мы однажды
Наедине о страсти Ланчелотта,
Но о своей лишь страсти думал каждый.
Я помню книгу, бархат переплета,
Я даже помню, как в заре румяной
Заглавных букв мерцала позолота.
Открыты были окна, и туманный
Нагретый воздух в комнату струился;
Ронял цветы жасмин благоуханный.
И мы прочли, как Ланчелотт склонился
И, поцелуем скрыв улыбку милой,
Уста к устам, в руках ее забылся.
Увы! нас это место погубило,
И в этот день мы больше не читали.
Но сколько счастья солнце озарило!..»
И тень умолкла, полная печали.
1885
СВ. 1885. № 3, с эпиграфом: «О lasso, / Quanti dolci pensier quanto disio, / Menó costoro al doloroso passo! — Dante» («О горе, сколько сладостных мыслей и какое желание привело их к этому прискорбному шагу! — Данте»), с цензурным изъятием строф 8 и 9 -- СС-1904 -- СС-1910 -- ПСС-I, т. 15; во всех трех собраниях в разделе «Легенды и поэмы» -- ПСС-II, т. 22. В С-1888 (как в СВ) с цензурным изъятием строф 8 и 9, что нашло отражение в «Протоколе заседаний Петербургского цензурного комитета» от 18 ноября 1887 г., где указано, что «в стихах "Франческа Римини" исключено шесть строк <...> от ''Завидуют нам ангелы" до "Все угли ада искрятся как розы"» (РГИА). Они были признаны цензором Коровиным «граничащими с богохульством» (РГИА). Черновой автограф (ИРЛИ), с датой: «<18>85» и густой правкой, совпадающей с основным текстом; первоначально иным было начало (вм. ст. 1—6):
Чету голубок озарит лучами,
Но в бурной мгле их гонит вихрь летучий.
Над омраченным лесом и лугами
Всё-всё вокруг темно перед грозою...
Они же блещут белыми крылами.
Так в сонме грешников, объятых тьмою,
Промчались две обнявшиеся тени,
Озарены печальной красотою.
Ст. 20—21 были:
Их не расторгнет никакая сила.
Между строфами 7 и 8 зачеркнутая терцина:
Ему не жаль потерянного рая:
Любовь нам — рай в печальном этом месте.
Последний ст. был начат ближе к подлиннику: а) «И долго я над ней рыдал...»; б) «И я от жалости рыдал...»; в) «И горько я заплакал...»; ср. у Данте: «И я упал (от ужаса без чувств. — К. К.), как падает мертвое тело»; в окончательной редакции «полная печали» была «тень», а не автор. Вольное переложение фрагмента (ст. 82—142) из пятой песни «Ада» первой части «Божественной комедии» (1307—1321) Данте Аллигьери (1265—1321). О введенных Мережковским в перевод мотивах см. во вступит. статье (с. 30). Кроме того, он в иной, более возвышенной тональности пересказывает эпизод чтения возлюбленными романа о Ланселоте. Современники высоко оценили это произведение. С. Я. Надсон в одном из своих литературных обзоров 1885 г. указал, что этими «прекрасными подражаниями Данте» Мережковский «доказал свое выдающееся эпическое дарование» (Надсон С. Я. Литературные очерки. СПб., 1887. С. 73). В рецензии на С-1888 анонимный критик отметил, что «переводы из Данте» (см. еще № 87) «очень хороши» (Н. 1888. № 1. С. 21), а будущий профессор-медиевист А. А. Смирнов назвал их «настоящими жемчужинами» и указал, что в переводах из Данте, как и в ст-нии «Микеланджело» (см. № 164), Мережковскому «великолепно» удались редкие в русском стихе терцины. «Местами это — очень точный перевод, местами — вольное переложение, но дантовский характер передан удивительно верно» (МИ. 1903. № 15. С. 166). К толкованию настоящего эпизода из поэмы Данте Мережковский вернулся во втором томе своей поздней монографии об итальянском поэте; цитируя в прозаическом переводе строки из наст. фрагмента («Я на земле его любила так, что он меня и здесь, как видишь, не покинул» — см. выше вычеркнутую терцину после строфы 7), он писал: «В этих двух словах "не покинул" — все торжество вечной любви над вечными муками Ада; крепче смерти любовь, и крепче Ада» (Мережковский Д. С. Данте. [Т. 2]: Что сделал Данте? Bruxelles, 1939. С. 83). О Ланчелотте сладостный рассказ. Речь идет о французском прозаическом романе XIII в. о рыцаре Круглого Стола Ланчелотте (Ланселоте) и его любви к королеве Дженевре (Женьевре), жене короля Артура. Эпиграф в первой публикации — ст. 104—105 из той же пятой песни «Ада».
