В сумерки (Был зимний день; давно уже стемнело...)

                              В СУМЕРКИ


         Был зимний день; давно уже стемнело, 
         Но в комнату огня не приносили; 
         Глядело в окна пасмурное небо, 
         Сырую мглу роняя с вышины, 
         И в стекла ударяли хлопья снега, 
         Подобно стае белых мотыльков; 
         В вечерней мгле багровый свет камина 
         Переливался теплою волной 
         На золотой парче японских ширм, 
10     Где выступал богатый арабеск  
         Из райских птиц, чудовищных драконов, 
         Летучих рыб и лилий водяных. 
         И надо всем дыханье гиацинтов 
         В таинственной гармонии слилось 
         С бледно-лазуревым отцветом шелка 
         На мебели причудливо роскошной; 
         И молча ты лежала предо мной, 
         И, уронив любимый том Кольриджа 
         На черный мех пушистого ковра, 
20     Вся бледная, но свежая, как ландыш, 
         Вся в кружево закутанная, грелась 
         Ты в розовом мерцании камина; 
         И я шептал, поникнув головой: 
         «О для чего нам не шестнадцать лет, 
         Чтоб мы могли обманывать друг друга 
         Надеждами на вечную любовь! 
         О для чего я в лучшие мгновенья 
         Так глубоко, так больно сознаю, 
         Что этот луч открывшегося неба, 
30     Как молния, потухнет в море слез! 
         Ты так умна: к чему же лицемерить? 
         Нам не помогут пламенные клятвы. 
         Мы сблизились на время, как и все, 
         Мы, как и все, случайно разойдемся: 
         Таков судьбы закон неумолимый. 
         День, месяц, год, — каков бы ни был срок, — 
         Любовь пришла, любовь уйдет навеки... 
         Увы, я знаю всё, я всё предвижу, 
         Но отвратить удара не могу, — 
40     И эта мысль мне счастье отравляет. 
         Нет, не хочу я пережить мгновенье, 
         Что навсегда должно нас разлучить. 
         Ты всё простишь, ты всё поймешь — я знаю, — 
         Услышь мою безумную мольбу!..» 
         Тогда с порывом ласки материнской 
         К себе на грудь меня ты привлекла 
         И волосы так нежно целовала, 
         И гладила дрожащею рукой. 
         И влага слез, твоих горячих слез, 
50     Как теплый дождь, лицо мне орошала, 
         И говорил я в страстном забытье: 
         «Услышь мою безумную мольбу: 
         В урочный миг, как опытный художник, 
         Ты заверши трагедию любви, 
         Чтоб кончилась она не пошлым фарсом, 
         Но громовым, торжественным аккордом: 
         Лишь только тень тоски и пресыщенья 
         В моих чертах заметишь ты впервый, — 
         Убей меня, но так, чтоб без боязни, 
60     С вином в бокале, весело шутя,  
         Из милых рук я принял яд смертельный. 
         И на твоей груди умру я тихо, 
         Усну навек, беспечно, как дитя, 
         И перелью в последнее лобзанье 
         Последний пламень жизни и любви!..»  
         .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .
         

         1884